Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 2 - Страница 70

Серолицый расстегнул грязную безрукавку, которую носил на голое тело, и продемонстрировал широкую грудь, пересеченную бессчетными глубокими шрамами, снабженную металлическими скобами и заклепками. Стали видны головки двух болтов, торчавших по сторонам от основания шеи; в левой половине груди помигивала зелеными огоньками некая медная блямба, а на самой середине, искаженная старыми шрамами и швами, еще читалась вытатуированная надпись: «Eisenhans-0».

Прочитав надпись, я невольно вспомнил о своем кузене Ганцаросе. Интересно, как бы он воспринял это совпадение?

– Ганс Штейнер – мой младший брат, родился с кистой в мозгу, и, когда замедление в развитии было замечено, оказалось слишком поздно. Маг-целитель удалил нарост, однако братик стал почти полным идиотом. Работая в проекте «Сверхволк», я предложил руководству начать побочный проект для создания особого солдата, сильного, послушного и бесстрашного. Первым подопытным стал Гансик. Я смог увеличить его интеллект до более приемлемых показателей и укрепить тело. Благо он от природы был огромным и выносливым безмозглым созданием. Потом из его материала были созданы и другие солдаты, проект «Железный Ганс» расцвел, и, начиная с седьмого образца, их пустили в массовое производство. Когда же нас решили посадить в клетки, Гансик помог мне бежать и в последующие годы тщательно оберегал от убийц и прочих преследователей. Конечно, он порядком поизносился, так что мне пришлось укреплять конструкцию, изобретать бальзамы, заменять кости металлом, но он все еще работоспособен.

– Ты сделал из своего брата… это? – наконец выдавил Адольф.

– Да, – просто ответил Штейнер.

– Ага… Я все-таки ему врежу! Я должен!..

– Сколько у Винтеррейка таких солдат на данный момент? – спросил я.

– Не могу знать точно, мой тан, – пожал ученый плечами. – Не думаю, что больше пятидесяти тысяч.

– Всего лишь?

– Да, увы. Производить их не так уж легко, а стареют они быстро. Пятнадцать лет – и могучий солдат превращается в развалину. Пятьдесят тысяч боеспособных единиц, еще сколько-то на комбинатах дозревания и в «яслях». Но даже эти пятьдесят тысяч под умелым руководством могут горы свернуть.

– Великого кенига Эриха охраняет один из таких. И еще Сорок Седьмой.

– Я знал, что вы неспроста о нем вспомнили! Не передать, какая гордость охватила меня, когда я узнал, что Сорок Седьмой не погиб в столкновении с сущностью, овладевшей Бернштейном! Конечно, сейчас она в не лучшей форме и не стала доводить дело до конца, однако любого другого ей ничего не стоило стереть в пыль за секунду!

Старший сержант Тигоран доложил, что в процессе исследования был обнаружен тюремный блок с затопленными камерами.

– Это мой зверинец, – широко улыбнулся Штейнер. – Большинство неудачных экземпляров я выпустил на волю, когда вы явились в гости.

– Чудовища.

– Химеры, – кивнул он, – искусственные формы жизни. Это моя специализация. Те твари были признаны неудачными образцами и отбракованы. Они все амфибии, приспособленные для жизни в соленой воде, так что содержать их приходилось в огромном бассейне с затопленными клетками. Вследствие скудного интеллекта у них повышенный уровень агрессии. Хм… можно мне воды? Пить хочется ужасно.

Не дожидаясь разрешения, Гансик двинулся к одному из шкафов, достал оттуда чистый лабораторный стакан и набрал воды в кране. Пока винтеррейкец пил, я выслушивал сообщения от разных подразделений и раздавал указания относительно вскрытых складов оружия, экипировки, цехов со станками, связанных сетью широких магистралей ангаров, а также о прочих помещениях с оборудованием неизвестного назначения.

– Расскажите, что вы делали для Грюммеля?

– Спасибо, Гансик. Главным образом, мой тан, я выращивал химер. Стальной пророк поручил мне создать новую форму жизни, антропоморфную амфибию с развитым мозгом, обучаемую для использования оружия, сильную, выносливую, долговечную, способную выживать в холодных и теплых водах, а также на глубинах со смертельным для человека давлением. Методом проб и ошибок я исполнил поручение и создал сто особей – пятьдесят разнополых пар. А Гелион Бернштейн наделил их искрой.

– Чем-чем?

– Божественной искрой, – пояснил он, – я даже сейчас, в общем-то, атеист, но не знаю, какой еще термин можно подобрать. Биоалхимик может создать тело, но лишь сущность уровня так называемого бога способна наделить тело душой. Полагаю, это было одним из условий договора между Грюммелем и Гелионом.

– Подробнее об этом.

Штейнер изобразил на лице скорбь:

– Простите, но нет, подробности мне неизвестны. Ваш покорный слуга был лишь исполнителем. Я проектировал новую форму жизни и создавал для солдат «божественное дыхание», наверняка вы уже изучили их измененные организмы…

– Изучил и даже понял, что с ними произошло.

– Ну еще бы вы не поняли!

– Где сейчас эти ваши амфибии?

– Не могу знать. Как только партия была завершена, инкубаторные установки вывезли с этой базы на другую. Где место ее расположения – меня не посвящали.

Связист доложил, что солдаты обнаружили камеру Инчиваля, и я приказал немедленно доставить его в лабораторию. Была бы моя воля – ринулся бы навстречу, но долг приказывал остаться и продолжить допрос. Также Штейнер подробно сообщил место расположения камеры ее высочества принцессы Луанар.

– Она здесь? – Почему-то эта мысль прежде меня не посещала.

– А где же еще ей быть? Грюммель собирался перевести заложницу на другую базу, но не успел благодаря вам.